"Мечтаю больше никогда не снимать войну": история николаевской журналистки Валентины Гуровой,- ФОТО

Николаевские журналисты ежедневно работают на информационном фронте: снимают последствия регулярных обстрелов в городе, общаются с пострадавшими и доносят всей Украине и миру информацию о террористических действиях рашизма.

Одной из тех николаевских журналистов, которая утром уже на работе, снимает остатки ракеты, камни разрушенных домов, стекло окон, которые не выдержали мощных взрывов и общается с мирным населением, которое пережило страх, отчаяние, трагедию, является репортер телеканала "Суспільне Миколаїв" Валентина Гурова.

Репортерка телеканалу “Суспільне Миколаїв” Валентина Гурова

В журналистике девушка уже 9 лет. Связать свою жизнь с журналистикой Валентина мечтала с подросткового возраста. Ведь еще тогда слышала, что именно в этой профессии возможно бороться за справедливость. Признается, что, к счастью, мы живем в Украине и все эти утверждения являются реальностью.

- Я пошла учиться на журналиста. Мне повезло с учебным заведением, и с первого года своего обучения, я не только сидела за партой и переписывала методички, как это бывает в других вузах, а могла уже участвовать в процессе создания сюжетов на телеканале, работать на съемочных площадках со спикерами различной тематики. Тогда я поняла, что не ошиблась с выбором профессии и продолжила работать в этом направлении дальше.

Валентина вспоминает, что до начала войны, морально тяжело давались съемки захоронения украинских военных, которые погибали на Донбассе. Ведь часто это были люди, которых она знала при жизни.

- После этого ты очень долго приходишь в себя.

Также Гуровой приходилось снимать последствия взрывов в многоэтажках. Впервые журналистка столкнулась с такой темой еще в студенческие времена, когда в 2014 году в Николаеве на улице Лазурной произошел масштабный взрыв многоквартирного дома. Через 7 лет ей снова пришлось ехать на подобную съемку.

- Я узнала, что такое разрушенный взрывом дом; мы знали о погибших людях; мы видели, как разбирают завалы; видели панику окружающих людей. На тот момент это казалось самым страшным, что могло произойти. Это был 2014 год. В 2021 году в Новой Одессе произошел взрыв в доме. Тогда я почувствовала то же самое, что и на Лазурной, 7 лет назад. Мы вели 5-часовой прямой эфир с места происшествия, и казалось, что это самое страшное, что может когда-то произойти, ведь мы еще не догадывалась, что нас ждет.

До начала полномасштабного вторжения рфна территорию Украины, появлялось немало информации о возможной войне. Журналисты время от времени писали и снимали сюжеты о подготовке юга к возможной войне, но каждый старался не нагнетать панику.

Валентина на Донбасі

Валентина говорит, что такие задания от редакции воспринимались с каким-то сарказмом. Анализируя большой поток подобной информации глубоко в душе понимала, что война может произойти, но мозг блокировал такие мысли. Ведь трудно поверить, что в 21 веке возможно развитие таких событий.

Гурова готовила тревожный чемоданчик, но на утро 24 февраля оказалось, что он был наполовину пуст.

- У меня действительно был портфель в котором были собраны необходимые вещи, документы, еда длительного хранения. Я не помню, когда я это сделала, но он действительно был. Однако верить, что начнется война - нет, я в это вообще не верила. На тот момент мы думали, что это разгоняется паника. Сейчас я понимаю, что это была внутренняя реакция мозга блокировать мысли о том, что может быть полномасштабная война. Я видела войну на востоке Украины, ведь у меня были командировки туда. Будучи там, я не могла представить, что такое может быть в Николаеве.

24 февраля журналистка, как и вся Украина, проснулась от мощного взрыва. Подумать, что это война, она сначала не могла, но готовилась через несколько часов, когда появится информация, ехать снимать какое-то событие. Тогда она еще не знала, что это "событие" растянется на долгое время.

Далее - паника, непонятные действия и экстренная эвакуация из города.

Валентина Гурова

- Я проснулась от взрыва, потому что я живу в 2 - 3 километрах от аэродрома Кульбакино. С первым взрывом было просто непонимание, подумала, что где-то - что-то "бахнуло". Я встала и на улице было еще темно. Я подумала, что через несколько часов узнаем что произошло и придется ехать снимать. После еще двух взрывов, я встала и сказала маме собирать вещи. Мы складывали в панике вещи, пес бегал по всей квартире и очень лаял. Тогда было страшно и ничего не понятно. Я открыла Facebook и увидела, что все пишут, что все началось. Мы собрали вещи, стали под несущую стену на 8 этаже и простояли там минут 20. Созвонились с друзьями и подруга нас забрала в область в село. В машине было две больших собаки, несколько котов и куча людей. По дороге мы приобрели продукты длительного хранения. Вокруг все были в панике. Я помню слова мужа подруги, который все время нас подгонял и говорил: "Давайте быстрее, сейчас взорвут мосты и мы никуда не поедем".

По дороге из города Валентина видела огромное количество машин, которые ехали в том же направлении, кортежи бронированных машин.

Дальше четверо суток стали для нее одним бесконечным днем.

- Мы сидели все на кухне, черпали информацию из телефонов, всегда был включен телевизор, и мы анализировали все новости. На четвертый день я не выдержала, ведь решение поехать в тот день для меня было необдуманным. Я понимала, что мне нужно возвращаться в город. В Николаеве у меня остались бабушка, дедушка, родные. 28 февраля мы вернулись в город, и тогда началась работа, съемки и страшное продолжение 24 февраля.

Сюжеты журналистов резко изменились. Гурова подчеркивает, что сейчас старается делать акцент на людей. Показывает зрителям, что происходит с ними, какие последствия российского нашествия именно для мирных жителей. Но также приходилось снимать и показывать последствия прилетов и, собственно, как они повлияли на людей, эвакуацию горожан и волонтеров, которые остаются в городе, делают все для того, чтобы город продолжал жить.

Валентина Гурова

Впервые за войну журналистка заплакала, когда снимала эвакуацию людей из города.

- Это были наши коммунальные автобусы, несколько сотен людей, которые стояли и ждали эти автобусы. Люди с чемоданами, с животными, женщины стоят обнимают мужчин и понимают, что они сейчас уедут, но не понимают, куда они едут, вообще они там нужны. И сколько бы эвакуаций я не снимала, все говорят одно: "Мы вернемся". Эти моменты морально очень тяжелые.

Одна из съемок разрушенного дома от рашистских атак, который еще до войны Валентина Гурова снимала, чтобы показать обществу проблему людей, которые страдали от грузовиков, навела ее на мысль, что пора эвакуироваться самой из города.

Валентина Гурова

- Когда обстреляли дом на Заводской, мы приехали снимать последствия, там все еще дымило. Задело сам дом, была разрушена детская площадка, лежало посередине дерево, которое дымилось, во дворе огромная воронка. Это был такой пик для меня. В тот момент у меня в голове все перевернулось.

Каждая съемка Валентины сопровождается общением с пострадавшими людьми от рашистских террористических действий. Гурова подчеркивает, что героев своих сюжетов выбирать не приходится, ведь говорить сегодня нужно о каждом.

Валентина Гурова

- В этот момент понимаешь, что им сейчас не до тебя, не до интервью, не до каких-то там разговоров, ведь у людей горе случилось, а ты стоишь здесь и спрашиваешь. Но с другой стороны, я понимаю, что мы должны это делать, ведь все наши материалы архивируются, и это станет определенной доказательной базой преступной террористической деятельности государства агрессора. Поэтому мы должны это делать для того, чтобы об этих событиях знал весь мир. Сегодня я понимаю, что это нужно делать, чтобы об этом знала и Украина в других регионах, потому что, к сожалению, так происходит, что к войне привыкают люди, которые этого не переживают ежедневно. Так же мы к этому привыкли, когда 8 лет длилась война на Донбассе. Мы знали, что есть война, кто-то донатил, кто-то как-то волонтерил, но мы к этому привыкли. И сейчас выбирать героев своих сюжетов не приходится, понимаешь, что обо всех, по возможности, надо говорить.

Журналистка признается, что война ее изменила и вряд ли она, как и все украинцы, будет такой, какой была до полномасштабного вторжения.

- Психологически мы все изменились. Работа журналиста мне показала, что я не должна быть в стороне от этого, потому что это моя страна и я имею возможность говорить о том, что происходит. Работа журналиста меня еще больше закалила, потому что некоторые вещи, которые простые люди не вывезли бы, журналистам приходится делать. Поэтому именно работе журналиста я должна быть благодарна за то, что я не сломалась.

В войне девушка потеряла друзей и знакомых, которыми она гордилась и продолжает гордиться.

- Военный корреспондент Александр Махов, которого я знала и было очень тяжело узнать, что он погиб. Но он погиб защищая Украину, потому что он был в рядах Вооруженных Сил Украины. Также это николаевский учитель, киборг Сергей Гусиди, которого я также давно знала. Он был очень авторитетным человеком в Николаеве, его уважали и когда узнали, что он погиб, это было очень трудно. Еще несколько ребят, с которыми приходилось снимать сюжеты, когда узнаешь об их гибели, это очень трудно. Также к потерям я отношу тех людей, о которых война помогла понять - кто есть кто и со многими людьми потерялась связь, ведь война показала истинное лицо.

На какое-то время Валентина Гурова все-таки эвакуировалась из города. Эта эвакуация далась для нее морально тяжело.

- После съемки дома на Заводской я поняла, что психологически мне стало очень тяжело, и я живу в том районе, куда постоянно прилетало. Мой двор и мой дом обстреливался трижды. Я понимала, что оставаться опасно. За две недели до того, как я приняла решение временно уехать из города, в моем районе погибло много людей и так, как я живу с мамой, я понимала, что это очень опасно. Мы гуляли с собакой в том парке, где обычно гуляем, и я видела после обстрелов следы крови, побитые деревья кассетами. Выходишь из подъезда, двери побиты кассетами, куча следов от обстрелов во дворе. Это для меня стало морально тяжело, я понимала, что здесь чуть ли не каждый день может стать последним и мне надо было уехать и перезагрузиться. Конечно, оставалась внутренняя вина, как я уеду из города, так как это не правильно, это мой город, люди остаются, а я поеду. Я даже когда уехала, первые две недели не заходила в Facebook, ведь там сейчас преимущественно активны именно те, кто остался в Николаеве. Мне было стыдно перед ними, что я уехала, хотя я прекрасно понимаю, что это дело каждого и собственная ответственность каждого за свою жизнь, за жизнь близких людей.

В эвакуации Валентина не оставляла журналистику. Она работала удаленно. Были ночные дежурства, занималась написанием сюжетов, искала спикеров.

Валентина Гурова

- Я пыталась работать, но в определенный момент я поняла, что это меня еще больше морально угнетает. В какой-то момент я начала понимать, что я деградирую, ведь я сама по себе такой человек, что мне нужно постоянно двигаться и общаться с людьми, потому что я начинаю угасать, мне надо что-то делать. За время эвакуации у меня появился большой список тем, идей, людей с которыми надо пообщаться, о ком можно рассказать. Я решили, что надо вернуться в город, посмотреть обстановку, закрыть окна, которые выбило.

Журналистка вернулась в город и сразу начала снимать сюжеты о волонтерах.

- Я начала с волонтеров, которые по моему мнению просто "люди без тормозов", в хорошем смысле этого слова. Они с начала войны помогают людям, военным, помогали с эвакуацией людей, привозили пенсионерам воду, лекарства и продолжают помогать. Это просто невероятные люди.

Вернувшись в город, Валентина сделала проукраинскую татуировку, которую планировала набить еще до начала полномасштабного вторжения рф на территорию Украины.

Валентина Гурова

- Эту татуировку хотела сделать очень давно. Я понимала, что я хочу вышиванку, хочу трезубец, но я не очень творческий человек и плохо понимала, как я именно вижу эскиз. У меня есть подружка Юля Филимон, которой я рассказала свою идею и попросила сделать эскиз. В январе Юля сказала, что от ее семьи они хотят подарить мне на день рождения, который был в марте, поход в тату салон. Они записали меня на татуировку и 18 марта я должна была идти к мастеру. Но из-за войны я это не сделала. И когда я вернулась в город, мастер начал работать, я пошла и сделала это тату. Это тату - это моя такая позиция, код нации, я хочу чтобы моя позиция была со мной всегда.

Сейчас Валентина продолжает работать на информационном фронте и мечтать о ближайшей победе Украины.

- Раньше мечтала обо всем банальном. Просто быть счастливой и делать все то, что мне нравится. Планировала много путешествий, поездок. В апреле мы с подружкой должны были ехать в тур по Европе. Мечтала побывать в Париже, Германии, но это перенеслось на другое время. Сейчас самая большая мечта - как можно скорее победа Украины, возвращение к нормальной жизни и больше никогда не снимать войну.

Осуществлено при поддержке Ассоциации "Независимые региональные издатели Украины" в рамках реализации грантового проекта Хаб поддержки региональных медиа. Взгляды авторов не обязательно совпадают с официальной позицией партнеров.