"Город понемногу оживает": история жителя Снигиревки о российской оккупации и восстановлении после освобождения, - ФОТО

С 19 марта Снигиревка была оккупирована российскими войсками. Только 10 ноября Вооруженным силам удалось освободить город и окрестные села. 

Депутат Снигиревского городского совета Денис Дарбинян поделился с редакцией 0512.ua собственной историей и рассказал о начале войны, оккупации, несокрушимости местного населения и то как сейчас проходит восстановление деоккупированной территории.

Начало войны и решение об эвакуации

Я до последнего не верил в то, что начнется война. Тогда казалось, что это, возможно, как-то решится на дипломатическом уровне. Я работаю депутатом в Снигиревском городском совете. 24 февраля я проснулся утром и прочитал новости о том, что началась война. В первый день войны над зданием горсовета пролетала техника, тогда это были еще наши.

Буквально за день до начала широкомасштабного вторжения россии, у нас была сессия, где было принято решение о формировании территориальной обороны и ее финансировании.

Несмотря на то, что война была новой реальностью для всех нас, община достаточно быстро самоорганизовалась. У нас были дежурства в горсовете. Люди помогали друг другу, как могли.

Мы ездили за продуктами в соседние громады. В начале марта прямой дороги в Николаев уже не было, потому что тогда взорвали Калиновский мост. Добраться до областного центра можно было только по дорогам через села, а там уже были оккупанты, что также было рискованно.

Мы выдавали гуманитарную помощь при необходимости, параллельно формировали запасы на случай блокады. Тогда у нас еще в городе были проблемы с сиреной, ее фактически не было. Поэтому первое время сигналы о тревоге передавали через официальные ресурсы и из уст в уста.

С начала до середины марта у нас были где-то бои на окраинах города. Наши ТРО и местные жители даже останавливали вражескую технику и брали в плен россиян.

14 марта была первая серьезная атака на город. Тогда на дома и местный военкомат сбросили 4 авиабомбы на "парашютах". Один человек погиб. Это был молодой парень из ТРО. Он успел предупредить собратьев, а сам не успел спрятаться. Его даже недавно посмертно наградил Президент Украины.

Следующие дни нас бомбили постоянно. Как правило, рано утром. Когда нас начали россияне атаковать, то возникли проблемы со светом. Люди приходили в горсовет - зарядить телефоны, потому что там был генератор.

19 марта, я должен был заступить на суточное дежурство в горсовете. Утром я пошел в горсовет. Там никого не было, но двери были как будто выломаны. Люди из разных районов писали, что россияне уже заходят в город. Я пошел в детсад, где было укрытие и еще работал свет от генератора. Там находилось около сотни горожан. Тогда россияне через одного местного человека, который их встретил на окраинах, нам передали, что можно было выводить по 2-3 человека, и чтобы их "не провоцировали". Мы тихо вывели людей и разошлись все по домам. 

Первое, что делали, когда россияне оккупировали город - это искали военных и ТРО. Они ходили по домам, проверяли помещения, просили показать документы. В горсовете не было специальных списков. Мы имена специально не обнародовали. Причем те, кто сначала зашел в город, были в нормальной форме, не похожи на тех, кто сидел в окопах. Я предполагаю, что это могло быть их "фсб" или "росгвардия".

24 марта кто-то из местных рассказал, что можно уехать. У меня двое детей. У старшей диабет, а младшей тогда и годика не было. Это был вопрос жизни, потому что я понимал, что инсулин в оккупации будет достать крайне трудно. Мы с женой собрались буквально за полчаса, мало с собой взяли вещей. Потому что мы думали, что ВСУ быстро вытеснят оккупантов. Нам повезло, мы поймали попутку, нас пропустили.

Оккупация

Оккупанты организовали блокпосты. Мародерствовали. Грабили магазины, хотя на тот момент там особого выбора продуктов не было. Ходили по домам с обысками. До 7 мая из города можно еще было как-то выехать, однако не всех подряд пропускали. Они продолжали искать бойцов ТРО и военных.

В то время я находился в Баштанке. Там вместе с нынешним председателем Снигиревской военной админстрации и председателем Баштанской военной администрации и другими коллегами и при поддержке различных фондов, - мы могли отправлять гуманитарные конвои в оккупированную Снигиревку. Туда на автобусах везли продукты, а обратно - вывозили людей. Таким образом происходила эвакуация.

Когда в мае въезд в город полностью перекрыли, то я все равно держал связь с определенными людьми, которые рисковали своей жизнью и помогали передавать нужную информацию для ВСУ. 

Местные к россиянам относились враждебно. Конечно, что люди их боялись. Оккупанты типа искали общий язык с местным населением через местных, которые согласились с ними сотрудничать, таких как бывшего мэра города Александра Ларченко и депутата Татьяну Мезину.

россияне мародерствовали и по квартирам. В мою квартиру они проникали с помощью балкона, потому что двери были закрыты. Об этом мне рассказали соседи. Они вынесли деньги, компьютерную технику, документы и памятные часы еще советского периода.

Освобождение

До войны в Снигиревке проживало где-то 10 тысяч человек. Во время оккупации там оставалось примерно 3800. Сейчас понемногу возвращаются, город оживает.

Когда я попал в Снигиревку, то не узнал родной город. Много разрушений. По лицам людей можно было понять, что они пережили настоящий ужас, но не сломались. Некоторые даже похудели на 25 килограмм, другие как будто постарели. Но когда освободили город, то эмоции всех переполняли: плакали и обнимались.

Сейчас правоохранительные органы активно работают над делами о застенках и привлечении к ответственности коллаборантов. В основном те, кто перешел на сторону оккупантов и вел деятельность от их имени - уехали вместе с россиянами. Некоторые остались в городе. Мы не россия, у нас все происходит юридически и прозрачно. Люди стремятся к справедливости, пишут некоторым коллаборационистам послания, их можно понять. Но, чтобы доказать все официально - нужно время и в конце концов достать тех, кто должен предстать перед судом.

У людей сейчас настроение разное. Самое главное то, что они откровенно радуются, потому что можно снова ходить по улицам свободно. Чувствовать себя действительно в безопасности и дома. Некоторые горожане до сих пор находятся в шоковом состоянии, боятся сказать лишнее, боятся говорить об оккупации или свидетельствовать против коллаборационистов. Для социальной адаптации тоже нужно время.

Восстановление

Сейчас в Снигиревке работают все правоохранительные органы и экстренные службы, банки, Пенсионный фонд, ЗАГС, магазины. В большей части города есть вода и свет. Вопрос еще остается по району Птицефабрики. В частности, там находятся многоэтажки, которые пострадали от атак россиян. Там еще нужно время, чтобы наладить коммуникации.

Чтобы кто ни говорил, а глава военной администрации Иван Кухта действительно работает на совесть. Активно строятся мосты, восстанавливаются дороги, инфраструктура, людям предоставляется гуманитарная помощь, выплаты и материалы для временного ремонта домов. Причем интересно, что Иван Васильевич начал работать еще до официального назначения. Снигиревка для него родной город, поэтому он вкладывает все усилия в ее восстановление. Все коммунальные службы делают свое дело на отлично просто. Каждый работает на своем фронте на максимум: пожарные, врачи, коммунальные службы.

Мне сейчас греет душу, что мой город снова свободен, но с другой стороны наряду с моментом радости ты вспоминаешь, что есть те, кто отдал свою жизнь за борьбу с оккупантами, есть горожане, которые не дождались, к сожалению, деоккупации. Мы не должны о них забывать. Свобода нам далась дорогой ценой. И самое главное, что люди, находясь в оккупации, не просто держались как могли, но они продолжали верить и помогали ВСУ. 

Фото - Дениса Дарбиняна и сайт 0512.ua