Древнейшая профессия не теряет своей актуальности по сей день. Хотя сейчас занятие проституцией в Украине запрещено, в Николаеве нет-нет да задерживают тех, кто этим делом пытается промышлять. Дома терпимости, бордели, публичные дома... Если вернуться в 19 век, то там все было “чинно-благородно” - публичный дом можно было открыть с разрешения полиции.
Редакция 0512.ua. совместно с архивистами государственного архива Николаевской области смогла найти информацию в Фонде 216, Николаевской городской управы и фонде 230 Канцелярии Николаевского военного губернатора о публичных женщинах, а также о домах терпимости в Николаеве.
В 1800 годах с проститутками велась очень серьезная работа. Так, существовали целые списки публичных женщин с именами фамилиями, а напротив каждой “жрицы любви” еще стояла пометка здорова она или нет. К примеру за 1857-1868 года список женщин был достаточно “увесистым” - свыше 300.
За здоровьем женщин пристально следили. Сохранились прошения от публичных домов, дабы им делали рассрочку на лечение дам, а если проститутка выявила у себя венерическое или другое заболевание, она обязана сразу обратиться к врачу.
“Прошение содержательницы дома терпимости Блох о рассрочки платы за лечение проституток в николаевской больнице”.
В Николаевской городской управе выдавались деньги фельдшеру за осмотр проституток. А кроме этого содержательницы домов должны были оплачивать лечение своих девушек.
Велась переписка и с военным губернатором. Его просили разрешить перевести дома публичности в другое место. Так, есть информация о том, что некоторые публичные дома находились на Малой Морской улице и, судя по переписке, хотели переехать в другое место.
Кроме этого тесные связи были и с полицией. С домов терпимости взыскивали деньги, а также список членов комиссии, которые входили в контроль надзора за проститутками.
“Переписка с полицией о взыскании денег с содержания домов терпимости,а также за лечение проституток”.
Важным было отметить и то, что существовали правила поведения публичных женщин. Публичная женщина должна была их строго придерживаться. Быть опрятной, умываться холодной водой. И переходить к другому мужчине можно было только после обмывания. Упоминалось и то, каким должен быть макияж: “как можно меньше белил, румян, сильно душистой помады, мазей…”. Публичная женщина, отлучаясь из дома, должна была всегда иметь при себе медицинский билет.
Кроме “официально-трудоустроенных” женщин, как всегда промышляли те, кто занимался этим нелегально. Основное отличие в том, что за первыми был контроль и со стороны полиции, и со стороны врачей, а вторые обходились без этого. О качестве предоставления услуг первых и вторых можно было только догадываться.
В Николаеве проституция пользовалась достаточной популярностью. Назвать точное количество официальных, и, особенно, неофициальных "домов терпения" крайне сложно. Находилось большинство в центре города. Из тех же архивов можно узнать, что домами публичности “заведовали” некие Ваноблюм, Куликова, Ланберовская, Фильдбан. Так, мадам Ваноблюм свой дом публичности содержала на улице Садовая, 34, Ита Куликова расположилась рядом - на Садовой, 46. А у некоторых было даже несколько публичных домов. У Ханы Берман целых три: Малая Морская 24, Рыбная 64 и 66.
Были и подпольные дома: Гостиница “Женева” (ул. Никольская, 33) комнаты под вывеской “Надежда” (ул. Херсонская, 26) комнаты под вывеской “Варшава” (ул. Соборная, 51), “Европейская гостиница” (ул. Глазенаповская, 31) ул. Херсонская, 50, ул. Сенная 29. А о доме по Декабристов, 8 наслышаны многие “старожилы” города, которые могут рассказать много интересного.
Открыть дом терпимости в те времена было непросто. Бюрократия процветала. Собрать справки, прошения было очень хлопотно. Полиция детально наводила справки о том человеке, который задумал заняться этим щекотливым бизнесом. Дом терпимости не мог находиться поблизости школ, церквей, училищ в районе 300 метров. Также нужно было предоставить согласие и домовладельцев, что те не против открытия публичного дома, а местный врач должен был осмотреть помещение. Были и правила содержания борделей. Их издали в 1844 году для содержательниц публичных домой, которые до мельчайших подробностей описывали правила работы и то, как должен выглядеть “дом любви”.
"Вот лишь некоторые из них: дом должен иметь общий зал, столовую, комнату для хозяйки или экономки и по комнате для каждой проститутки; если в комнате не было окна, то перегородка не должна была достигать потолка; в помещении необходимо иметь четыре вентилятора, а также два выхода, полы должны быть окрашены, а стены оклеены обоями”
Не были постоянными и жрицы любви. Вначале проститутками становились безработные, домашняя прислуга, чернорабочие, дочери военнослужащих, мещанки. Позже добавились и (бывшие) обедневшие дворянки.
“В фонде Канцелярии Николаевского и Севастопольского военного губернатора хранится дело “Об исключении дворянки, девицы Татьяны Сочевановой из публичного заведения Долженковой”.
Среди проституток возросло количество крестьянских девушек. Девушки, выехавшие из села в город, часто не могли найти работу и устроить себе жизнь. Поэтому некоторым ничего не оставалось как пойти в дома терпимости.
“Имело место и привлечение наивных селянок к проституции обманным путем. Пример тому — дело “Расследование причины пребывания в публичном доме Суры Кауфман г. Николаева крестьянки Матрены Кушныревой”.
Есть детальная информация и о содержательнице одного из публичных домов в Николаеве - Полине Божоле.
“Полина Божоле была миловидной тридцатилетней француженкой. Она хорошо декламировала, пыталась музицировать. Полина предпочитала шляпки светлых тонов и была напрочь лишена провинциального кокетства. Это была хрупкая женщина с сильным характером. О ее прошлом известно мало. По одним сведениям, у себя на родине она вышла замуж за некоего турецкого чиновника, но не захотела прозябать в гареме и сбежала от него в Константинопольском порту. По другим, была содержанкой у крупного одесского биржевика, который обещал жениться, но внезапно умер, одарив девушку статусом соломенной вдовы”
Девушка появилась в Николаеве в 1885 году, купила дом на Никольской и открыла там французское кафе.
“Здесь можно было перекусить на скорую руку, выпить кофе с коньяком и почитать местную газету. Поначалу бизнес шел тяжело: пролетарское население привыкло к грубым трактирным атрибутам общественного питания. Обильные, без всяких кулинарных изысков, блюда с алкогольными излишествами, долгие чаепития у самоваров, громкие беседы — таким был сложившийся образ приема пищи у среднего сословия. Высокое начальство, богатые хлеботорговцы и крупные промышленники посещали лишь дорогие рестораны, где чрезмерно высокие цены служили своеобразной клубной картой “только для своих”.
Кафе сводило концы с концами, приносило мало прибыли. Спасли Божоле моряки, которые наткнулись в Николаеве на это кафе и стали там завсегдатаями. Полина Божоле долго не думала и пристроила к кафе двухэтажный гостиничный флигель.
“Тихая улочка преобразилась. Итальянские и французские песни теперь все чаще будили по ночам тихий еврейский квартал и будоражили воображение юных гимназисток”
Морякам романсы не пришлись по душе. И кафе превратилось в самый что не есть обыкновенный бордель. А когда иностранцы вместе с кораблем покидали город, заведение вновь становилось обителью провинциального искусства.
“Такое переменчивое состояние сопровождало заведение четыре года подряд. К этому привыкли и поэты, и моряки. Иногда они менялись ролями. Поэты сломя голову “пускались в пучину порока” и набирались вдохновения в душных номерах, а моряки с проститутками на коленях слушали провинциальные романсы”.
В 1889 году Правительствующий Сенат своим постановлением узаконил проституцию в Российской империи. И уже в середине 90-х годов века заведение Полины Божоле стало элитным публичным домом. Вместо моряков стали появляться высокие чины из потомственных дворян и банкиры, богатые хлеботорговцы и удачливые аферисты. Вскоре бордели один за одним стали появляться в центре города.
С приходом большевиков в Николаев элитные заведения и бордели попроще долгое время находились в “подвешенном” правовом состоянии. В итоге бордели приняли на баланс местного Совета, а доходы включены в городской бюджет. Публичный Дом Божоле перестал быть элитным местом. Туда стали захаживать простые рабочие, которым не было дела до романтики, а вместе молодых девочек их встречали селянки из глухих уездов Херсонской губернии.
В 1924 году Полина Божоле умерла, а вместе с ней умер и ее бордель. За последние восемьдесят лет здание на перекрестке улиц Розы Люксембург и Карла Либкнехта много раз меняло своих владельцев. В конце 20-х годов в доме расположился комсомольский интернациональный клуб. В нем иностранным морякам оказывались все те же “услуги”. Только теперь не за деньги, а из чувства солидарности. Затем сюда переехали чиновники заготконторы местной промышленности, потом была общеобразовательная школа. После войны дом превратился в коммуналку и был заселен служилым и рабочим людом. Сегодня двухэтажный старинный особняк Полины Божоле ютится среди отремонтированных офисов и доживает последние дни. Пройдет еще немного времени — его отреставрируют или снесут. Николаев утратит еще одну частичку своего прошлого.
Написано по материалам николаевского государственного архива из фонда 216 николаевской городской управы, фонда 230 Канцелярия Николаевского военного губернатора и по книге Николаев-220 лет.