"До войны я боялась воды, потому что не умела плавать и высоты, потому что когда-то упала. Сегодня у меня один страх - повторная оккупация", - говорит переселенка из Херсона Анна.
Женщина вместе с двумя маленькими детьми пережила оккупацию, постоянные обстрелы, отсутствие света и газа, нехватку пищи и лекарства. Анна вспоминает о пути бегства через десятки блокпостов и о том, как Николаев стал для нее новым домом после ада, который она называет "страшнейшим страхом в жизни". В интервью 0512 она рассказала свою историю.
Жизнь до войны
Довоенную жизнь Анна описывает с улыбкой на устах и называет то время самым счастливым. Семья у которой росло два мальчика проживала в центре Херсона. Младший сын ходил в садик, занимался футболом, а старший хорошо учился и выступал на конкурсах – даже рекламы с ним по городу висели. Анна работала частной няней.
В общем, жизнь была веселая. У нас должны были состояться съемки в четверг – именно в тот день, когда началась война. А накануне, в среду, мы наконец-то с мужем завершили ремонт в ванной комнате, заменили стиральную машину. Мы радовались и были счастливы.
Мужа в 3:30 утра подняли звонком: "Петрович, воздушная тревога". Он подумал – учебная тревога. Но я уже слышала взрывы. Мужчина настаивал, что это гроза. Но какая гроза в феврале?!, – вспоминает Анна.
В 6 утра женщина услышала очередной громкий взрыв, говорит – по знаменитой Чернобаевке. В ее доме от взрывной волны открылась дверь и зазвенели окна. Уже через час отменили уроки в школе. Анна решила, что вместе с детьми едет в село к маме.
Оккупация в селе
Во время оккупации женщина вместе с детьми находилась два месяца. Первые три недели жили у мамы в селе. Когда рашисты шли колоннами по трассе, вспоминает Анна, "стоял страшный гул".
Все вокруг содрогались от этого звука. Мне тогда вспомнилось стихотворение Тараса Шевченко: "Ревет и стонет Днепр широкий". Только здесь стонала земля.
Затем началось выживание. Света, газа и связи не было. Хуже всего – люди остались без какой-либо информации.
Мы думали, что нас просто бросили. Снег выпал, холод ужасный. В подвале сидели, ребенок задыхался - лекарства почти не было, а он астматик и аллергик. Связь ловили на крыше. Кто-то говорил, что уже капитуляция. Ничего не знали. Никакой информации.
8 марта, вспоминает женщина, оккупанты решили "поздравить" с праздников. Двигаясь танком по улице, они стреляли. Анна подчеркивает, что это были ужасные взрывы.
Но морально страшным было не это. Дети уже долгое время не имели возможности отведать хлеба. И когда такая возможность наконец-то появилась, Анна поняла, что не может больше оставаться в селе.
Мне кажется это была самая холодная весна. И самая страшная. Дети хлеба не видели уже давно. Мама имела немалое хозяйство, поэтому еда у нас была. Мы делились с другими. Но у нас не было хлеба, ведь мука была темная, так из нее мы делали лепешки. И однажды к нам в центр привезли пару батонов хлеба. Дети ели даже крошки хлеба. И я тогда уже поняла, что нечего ждать.
Анна признается, что ситуация с хлебом ей напоминала историю о Голодоморе.
Оккупация в городе
Долгое время Анна пыталась найти пути, чтобы выехать в Херсон. Обращалась к Красному Кресту, но не подпадала под категории эвакуированных людей. Совместными силами Анна с мамой нашли возможность переехать в город.
Мы проезжали мимо Чернобаевки, где блокпост был. И перед нами две машины были расстреляны. И там были детишки. Старший сын сидел у окна и он это увидел, да еще и нафантазировал. Сын полгода не мог спать.
В Херсоне жилось получше, чем в селе, говорит Анна. Однако было тяжело найти лекарство. Те, которые покупали за 150 грн, в оккупации приходилось заплатить 500 грн. Россияне привозили "гуманитарку" для картинки. Людей завозили из Крыма — показывали по своим каналам, что "херсонцы рады". Украинцев в свои спектакли не пускали.
1 июня в День детей, мы с подругой решили погулять с детьми в городе. Рашисты устроили праздник, привезли своих каких-то детей и взрослых и праздновали за огороженной территорией. Никого из херсонцев туда не пускали. Но снимали сюжеты, что они так поздравляют жителей Херсона. Но нас там не было.
Хотя в отличие от села, в Херсоне уже была связь и свет. Однако достаточно близко к людям были и оккупанты.
К нам начали наведываться россияне. Так как муж военный, нас мог сдать любой. Еще младший сын ходил и рассказывал: "Мой папа Герой". Потому приняла решение эвакуироваться из города. Нам помогла одна семья. Мы собрали минимум самых необходимых вещей и уехали в Николаев. Дорога была длинная. Сколько блокпостов мы проехали, сложно сказать, потому что после 16-го мы перестали считать.
Анна подчеркивает, что до войны боялась воды, потому что не могла плавать. Боялась высоты, потому что упала однажды. Боялась темноты, потому что также имела травмы, связанные с этим. Однако когда началась война, все эти страхи исчезли. Появился только один – оккупация.
Жизнь переселенки в Николаеве
Прибыв в Николаев семья встретилась с папой и направилась в супермаркет. Дети были невероятно счастливы, что за долгое время смогут приобрести то, о чем последние два месяца могли только мечтать.
Дальше благодаря знакомой Анна нашла квартиру. Приютившая их женщина очень тепло встретила: дала посуду, горячий чай, макароны.
Николаевцы помогали. На рынке одна продавщица сказала: "Придите завтра, я вам посуду принесу и тапочки для детей". Волонтеры давали одеяла, полотенца. От города лично помощи не получала – только ВПЛ оформила.
Сегодня Анна с детьми уже строит свою жизнь в Николаеве. Говорит, что этот город стал для них вторым домом.
Теперь мы планируем построить новый дом в Николаеве. Вернуться в Херсон вряд ли сможем – там все разрушено. Может, когда-нибудь наши внуки вернутся.
Мечта Анны аналогична мечтам всех украинцев - окончание войны. А также безопасное детство для всех детей.